Коляда

Вечерком, часов в 11, в мою дверь позвонили, и за дверью раздалось какое-то неясное бормотание, но слово «коляда» я разобрала и рискнула открыть. Взору моему предстали трое колядующих подростков. Самодельные костюмы, по-видимому, должны были изображать персонажей басни осла, козла и косолапого мишки. Старшим в компании был «козел» – мальчишка лет четырнадцати. От него крепко несло пивком и табачищем. «Осел» с обвисшими картонными ушами раскрыл вместительный мешок для подарков, а «мишутка» для начала хлопнул себя по пятой точке пластиковой штукой для катания с горки.

- Ну, и чего? – задала я троице вопрос. – А программа ваша где? За что одаривать-то? Покажите себя, спойте, станцуйте.

Компания беспомощно затопталась на месте, и вдруг «козел» диким голосом завопил: «Коляда, коляда!» «Мишка» заколотил себя пластиковой штукой по заду, а «осел» задергался в каком-то непонятном танце, размахивая мешком. Из соседней двери выглянула соседка.

Троица работала «по-первобытному». Ходили на четвереньках, выли, «мишка», как умел, создавал ритм, эксплуатируя свою пятую точку. Жалкое, неприглядное зрелище…

Мы, два бывших педагога на пенсии, с тоской наблюдали сие лицедейство. Какие там народные традиции, напевность колядок, шутки, прибаутки? Не умеют, не обучены, а ведь в каждой школе есть педагог по музыке. Неужели к Новому году нельзя было выучить с детьми несколько настоящих колядок? Все было бы приятней, чем побираться с мешком.

Между тем «артисты» дали понять, что программа выполнена. Растянули мешок и протянули ладошки, запачканные и липкие от конфет. Старший – «козел» - намекнул на денежное пособие.

Дали мы деньги, и конфет с апельсинками бросили в мешок. На душе было горько и нерадостно. Вдобавок ко всему старший «козел» на лестничной клетке внизу силой отобрал мелочь у «братьев меньших». Рев обиженных был слышен у нас даже за закрытой дверью….

Л. Киценко

Версия для печати