Из пропавших - в павшие

Из пропавших - в павшие  

Где похоронен отец, Валентина Михайловна Евсеева не знает до сих пор.

Юлия ВИШНЯКОВА

Третьего мая Валентине Михайловне Евсеевой исполнилось 86 лет. Больше 40 лет проработала она в УПИ, преподавала экономику, статистику, менеджмент, научную организацию труда. Сейчас проживает в Заречном. Портрет отца в формате «Бессметного полка» в преддверии праздника хранится в доме на видном месте. Поражает насколько точно она, дитя войны, помнит, как провожала отца на фронт, как пришло известие о том, что он пропал без вести, и как на протяжении пяти лет вместе с мамой и сестрой они жили в положении детей предателя Родины…

- Какое чудо - человек и его память. Какие-то вещи забываются, а какие-то проходят с тобой сквозь годы. Я родилась в Фергане в 1938 году. Мои родители приехали в эти места на строительство Большого Ферганского канала. Мама, Полина Михайловна, была родом с Алтая. Росла она в большой семье: бабушка умерла, когда была беременная 15 ребёнком. Жилось тяжело. Поэтому вместе со старшей сестрой тётей Лёлей в поисках лучшей жизни они сбежали в Фергану. На тяжёлые земляные работы их не взяли. Тётя Лёля устроилась в столовую, а мама работала нянькой в узбекской семье. Папа Михаил Иванович Артёменко был из донских казаков, человеком он был образованным, поэтому устроился работать в бухгалтерию. С мамой их познакомила тётя Лёля. В 1931 году у родителей родилась моя сестра Эмма, в 1936 году родилась моя сестра Галя, а в 1938 году - я, - вспоминает Валентина Михайловна.

Война застала семью в городе Джалал-Абад в Кыргызстане, куда Михаила Ивановича перевели по партийной линии. В городе нашли красную глину и построили кирпичный завод. На новом производстве был нужен грамотный бухгалтер. В 1940-м году зима была очень холодная, не характерная для тех мест. Закутанная в тёплую одежду Эмма оступилась на ступеньке, сильно ударилась и вскоре умерла.

Валентина Михайловна бережно хранит 14 писем, которые папа успел написать её матери. В последнем, от 30 декабря 1941 года, он писал:

«Дорогая, Пока (так он называл Полину Михайловну), пишу письмо и плачу. Второй год выходит не праздничным, а страшным. В прошлом году 30 декабря мы похоронили Эмму. А в этом году 30 декабря еду на фронт…»

- После войны мама меня спросила: «Ты помнишь папу?» Я ответила, что лицо папы уже не помню. Но есть воспоминание, которое точно связано с ним. Лето. Жаркий день. Я иду по улице, и меня держат за руки дяденьки. Внизу вижу руки, ноги в парусиновой обуви. И пыль, пыль… Я заплакала. И вдруг я где-то высоко. Вижу шляпы, панамы, тюбетейки, кепки. Мама сказала, что это я запомнила, как в августе 1941 года мы провожали папу на вокзал, вместе с другими призывниками. Мужчины шли строем. Я шла с папой и его другом, дядей Колей. Когда я заплакала, папа меня поднял и посадил на плечи. Тот день я помню и сегодня, - говорит Валентина Михайловна.

Самым непростым в те годы была полная неизвестность. Единственный источник информации - радио, но оно чаще молчало и только иногда пробуждалось ото сна сообщением: «Говорит Москва»…

- Папины друзья устроили маму на работу в тыловой госпиталь заведующей столовой. Но когда она это место потеряла, мы стали более сытые… Летом 1942 года маме пришло извещение, о том, что её муж пропал без вести во время боёв в Керчи. Помню, прочитав это, мама замерла, как каменная, но не заплакала. И не плакала по поводу пропажи отца до 1947 года… - вспоминает женщина.

28 июля 1942 года вышел приказ Сталина «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций», в просторечии его называли «Ни шагу назад!». После извещения о пропаже Михаила Ивановича его семья стала семьей изменника Родины.

- Маму сняли с должности заведующей столовой, но опять-таки благодаря папиным друзьям её оставили посудомойкой. И она, наконец, получила возможность брать недоеденное раненными. Когда была заведующая, она ни разу ничего съестного домой не принесла. Зато помню, как она приносила пачки талонов. А наша с Галей задача была рассортировать их по цветам. Потом эти талоны мы клеили к газетам на клейстер. В таком виде у мамы принимали отчётность. Упаси Бог потеряется хоть один талон! - говорит Евсеева.

Валентина Михайловна называет себя трусихой и считает, что причина этого страха в тех годах, когда её семья жила в статусе семьи предателя Родины.

- Помню, как мама собирает нас с Галей в садик, обнимает и говорит: «Деточки, не обращайте ни на кого внимание». Галя отвечает: «Мама, я всё понимаю. Я молчу. А Валя маленькая, она не понимает, почему в неё грязью кидают, ругают». Ни один взрослый не сказал нам плохого слова. В основном над нами издевались дети и подростки. Мама рассказывала, как однажды Галя меня на руках принесла, идти я не могла, потому что все икры были исхлестаны прутьями. Наверное, из тех времён родом и моя трусость… Зато обижаться я не умею, потому что по сравнению теми детскими обидами, обидам взрослым и внимания уделять не стоит, - вспоминает Валентина Михайловна.

Через какое-то время семью выселили из их дома. С войны вернулся сосед по дому: после ранений он получил инвалидность и был комиссован. Приехал с женой и ребёнком. Поднял на ноги, кого надо, и выселил неугодных соседней. Ехать было некуда. Выручила мамина знакомая - тётя Маруся, работавшая в местной бане. Семью она приютила.

- В декабре 1942 года нам пришло письмо от дяди Коли. Он был ранен в бою под Керчью и полгода провёл в госпитале. В письме он писал, что папу ранило снарядом в голову, и что в том бою он погиб. А потом дядя Коля сам к нам приезжал. Объяснял, что извещение о смерти присылали только тогда, когда находили солдатский медальон или, когда были свидетели смерти. А бой в Керчи был страшный: снаряды били без устали. Людей разрывало на части. Тут лежит голова, там нога… По его словам, папа погиб 17 мая 1942 года… В 80-х годах я с дочерями Таней и Сашей поехала в Керчь, посмотреть, где воевал отец. Там есть потрясающий мемориал, посвящённый погибшим на войне. Имени отца я там не нашла. А при спуске к морю создатели мемориала оставили кусочек суши. На этом клочке земли нет ни одного ровного места: всё изрыто следами от пуль и снарядов. Как тут перейти на сторону врага? Это даже теоретически невозможно. Но это я уже потом осмыслила, - вспоминает Валентина Михайловна.

Зимой в 1947 году в Кыргызстане случился голод. Валентина Михайловна с сестрой пухли от голода, а их матери уже нечего было принести из столовой, в которой она работала. Последнюю ценную вещь, оставшуюся от довоенной жизни, огромную перину, она выменяла на килограмм соли. И отпаивала дочерей, чтобы они перестали пухнуть. Именно в те непростые дни к ним в дом пришёл военный.

- Мне было уже 9 лет, и я крутилась тогда рядом с мамой. Военный сказал, что в документах навели порядок, что Михаил Иванович Артёменко погиб в бою под Керчью. Этот же военный попросил у мамы прощения и помог нашей семье деньгами. Это нас и спасло… Мужчина ушёл, а мама так и сидела с опущенной головой. Потом она упала на свою кровать и проплакала до утра. Позже она объяснила, что до последнего верила, что отец живой и вернётся. Так сильно она плакала только один раз - в день Победы. Мы тоже с сестрой встретили тот день со слезами на глазах, - говорит Валентина Михайловна.

Когда война закончилась, мама Валентины Михайловны долго искала папу. Куда она только не посылала писем. В ответе из военкомата семье сообщили, что место, где он похоронен, неизвестно, но дали адрес керчинской школы, учащиеся которой занимаются поисковыми работами. Писали и туда, но из школы также ответили, что о Михаиле Ивановиче Артёменко ничего не известно.

Зато память об участнике войны и по сей день бережно хранится его потомками. У Валентины Михайловны 2 дочери, 4 внука и одна внучка, 3 правнучки и 2 правнука. А ещё есть усыновлённые дочерью Татьяной двое особенных внуков Даня и Лера с синдромом Дауна.

Валентина Михайловна не теряет надежды, что когда-нибудь место, где похоронен её отец, будет найдено.

Фото из архива

Валентины Евсеевой

Версия для печати