Ночь в реанимации

Валентина ТОКАРЕВА

Она проснулась. В глаза ударил яркий свет. «Какая странная люстра большая, круглая …»,- удивилась она, но память услужливо подсказала затуманенному наркозом мозгу: «Ты в операционной». Рядом звучали голоса бригады медиков. Женщина чётко слышала каждое слово, но почему-то не понимала их значение. «Странно, почему они у меня ничего не спрашивают? И почему я понимаю, что не могу пошевелиться или хотя бы спросить, как прошла операция? - удивлялась она. - Наверное, живы только слух и зрение». «Она проснулась», - произнёс мужской голос, и больничная каталка, на которой её доставили в операционный блок, пришла в движение, выехала в коридор, миновала её палату и оказалась в сумеречной комнате.

- Это реанимационная, мы вас здесь немного подержим, - пояснил бородатый доктор и стал рассказывать о том, как прошла операция, с какими сложностями пришлось столкнуться, какой «сюрприз» преподнёс оперируемый орган.

Женщина старательно слушала, но мозг мало что воспринимал, и тела своего она по-прежнему не чувствовала. Вокруг кровати, на которую её переложили, кружила сестра. Она то измеряла давление, то надевала на пальцы правой руки какой-то колпачок, то ставила укол. Полы её халата от стремительных движений развевались, что делало её похожей на большую птицу.

…На противоположной стене висели большие круглые часы с крупным циферблатом, они показывали 5 часов. «А увезли меня после обеда, часа в два, - медленно соображала пациентка. - Что же они со мной делали почти три часа?». В этот момент, словно отвечая на её мысли, другой доктор приподнял рукой что-то вроде светлого пакета, в котором колыхалась тёмная жидкость. При этом он что-то сказал невнятно. А в затуманенном наркозом мозгу женщины вяло шевельнулась мысль: «Это вся моя кровь. А когда стрелки часов остановятся, я умру, потому что во мне больше нет крови, поэтому я ничего и не чувствую».

Неожиданно желудок её содрогнулся, подкатив к самому горлу, и на подушку хлынула противно пахнущая чёрная жидкость. «Это желчь,» - поняла она и прошептала: «Извините, не удержалась…». А окружающие её люди как будто даже обрадовались первому проявлению её активности, быстро поменяли запачканное бельё, подложили на подушку кюветку.

Стало легче, но она не сводила глаз со стрелок часов и всё чего-то ждала. К окну подступила осенняя темнота, а в стекло неистово хлестал, словно навёрстывая упущенное за лето, наверняка последний в этом году и потому злой дождь, словно пытаясь ворваться в комнату. Полутёмное помещение поминутно освещалось фиолетово-зелёными бликами, отчего оно казалось большим аквариумом, а люди в нём рыбами, и она сама чувствовала себя рыбой с распоротым животом и выброшенной на берег.

… Её вновь затошнило, и тёмная струя ударила в кюветку. А взгляд упрямо упирался в висящие на стене часы: 7, 8, 9, 10…11...12.. А когда часовая стрелка снова достигла цифры 5, она почувствовала неимоверное облегчение и вместе с тем поняла, что очень замерзла. Её тут же укрыли ещё одним одеялом, она согрелась и задремала.

А когда проснулась, то поняла, что лежит в палате на своей кровати, что за окном солнечный день, что из капельницы по её венам течёт живительная влага и, что самое главное, - всё страшное уже позади.

… На протяжении трёх недель, что женщина провела в хирургическом отделении МСЧ-32, ей довелось убедиться, насколько напряжен режим работы хирургов, всего медперсонала, ежедневно возвращающих людей к активной жизни. А потому «Книга предложений» переполнена искренними благодарностями.

Версия для печати