Елизавета Анташева - Война изменила наши лица

Елизавета Анташева - Война изменила наши лица  

Алёна АРХИПОВА

До 80-летия Победы в Великой Отечественной войне осталось две недели. Мы будем снова чествовать вдов ветеранов Великой Отечественной войны, тружеников тыла, детей войны, участников блокады Ленинграда, узников концлагерей. Очевидцев тех страшных, суровых лет в Заречном осталось не более 310. Именно они, преодолевшие голод, холод, лишения и смерть, ещё могут рассказать о том непростом времени. Их ценные воспоминания мы продолжаем публиковать в рубрике «Спасибо деду за Победу».

Сегодня в воспоминания окунулась труженица тыла Елизавета Михайловна Анташева.

Родилась Елизавета Михайловна 20 марта 1931 года в Днепропетровской области, Синельниковском районе Украинской ССР. В их многодетной семье росло четверо детей: у Лизы было ещё три брата. Жила семья Лаутеншлагер (такова девичья фамилия нашей героини Прим. авт.) в большом посёлке. Отец работал на мельнице: молол муку. Мама, как и многие женщины в то время, была домохозяйкой. Заботилась о детях, вела дом. Они держали скотину: коровку, двух поросят, куриц.

В посёлке была своя школа-десятилетка, которая располагалась в большом доме раскулаченного когда-то помещика. Лиза пошла в неё с восьми лет, в 1940-м году. Закончила первый класс, а потом тяжело заболела. Месяц пролежала в больнице. После выздоровления во втором классе поучиться уже не успела. Началась война.

Жизнь среди

танков

- Фронт был от нас недалеко, поэтому сразу всё позакрывали: школы, детские сады, клуб. Приехали военные, и наш посёлок стал местом дислокации войск Красной Армии. Помню, военной техники было очень много. Танки, пушки стояли везде: на улицах, во дворах, в огородах жителей. Шум, грохот был неимоверный. Конечно, всё огородили, невозможно было к своим сараям подойти. Находиться рядом с военными машинами запрещали. Оставили людям узенькие тропочки для прохода и всё.

Отца сразу мобилизовали, забрали в трудармию. Он так и остался на своей мельнице, только совсем перестал приходить домой, потому что работал и день, и ночь. Мы ему прямо на мельницу еду носили, - вспоминает Елизавета Анташева. Мальчишки, старшие мои браться, всё время были рядом с солдатами, с боевыми машинами, даже кормились у них. Всю технику наизусть знали. Шалили, конечно. То гранату домой притащат, что ещё какое-то железо. Отец очень переживал, ругал их.

Разлука

- Потом началось отступление наших войск. Все сразу куда-то исчезли, стало непривычно тихо.

Стояла тёплая осень, на полях созрела пшеница. Урожай в тот год очень хороший был. И вот, отступая, наши солдаты эти поля с пшеницей подожгли, чтоб они врагу не достались. Все женщины, которые этот хлеб выращивали, очень испугались, побежали поля тушить. Они не могли по-другому, ведь думали о предстоящей зиме - нужно было чем-то кормить детей. И пока наши мамы тушили пожар, в посёлок приехали солдаты, погрузили детей с каждого двора на телеги и всех увезли. Я только потом узнала, что это была эвакуация, причём насильственная. Таких, как мы, семей, с «неблагонадёжной» немецкой фамилией в тех краях было много. Пришёл приказ всех переселить. И детей почему-то повезли отдельно от матерей.

Забрали нас, в чём мы были, в летней обуви, платьицах, рубашках. Собраться не дали. Благо, что папа уже давно приготовил тревожный чемоданчик со всем необходимым. Старший брат Иван успел его взять, да ещё пару-тройку курей с собой прихватил. Когда нас повезли, средний брат Николай как раз был у солдат, сидел на какой-то пушке. Я его увидела и кричу: «Брат мой там, Микола!» Сопровождавшие нас бойцы остановили телегу и его тоже забрали.

По Транссибу

в Казахстан

- Того путешествия мне никогда не забыть. Было очень страшно. Ведь когда нас, детей и немощных стариков, везли на этих телегах, немцы дорогой сильно бомбили. Меня ранило осколком в ногу. Ногу перевязали, и всё солдаты только это могли. Она сильно распухла, ужасно болела, я плакала и кричала ночами. Только в Новосибирске на железнодорожном вокзале меня осмотрел врач, срочно прооперировали, достали из ноги треугольный осколок.

Ехали мы очень долго, по Транссибирской магистрали до Казахстана. Слава богу, больше нас не разделяли, и я с братьями была вместе. Нас не кормили, приходилось добывать еду самим. Ребята во время стоянок поезда забегали в местные огороды, воровали капусту, картошку. Это потом и ели, капусту сырой, картошку в печке-буржуйке запекали.

От голода, антисанитарии, ранений многие дети умирали по дороге. В какой-то момент нас переправляли через Иртыш на пароме, и я запомнила, как в реку бросали маленькие детские тела…

В холоде, голоде, на тяжёлой

работе

- Привезли нас в Казахстан, Семипалатинскую область, Новошульбинский район в один из колхозов. Завели всех в клуб, расселили по местным семьям. Нас всех четверных одна семья к себе взяла, определили жить в сарайчик рядом с домом, что-то вроде летней кухни. Спали мы на полу на соломе, топили печку. Недели две обживались, ели, что хозяева принесут, носили, что в отбросах нашли: старые рваные фуфайчонки, вместо обуви ноги тряпками обматывали.

Вскоре бригадир пришёл, определил на работы. Старших братьев Ивана и Николая, которым было по 14 и 12 лет, посадили на тракторы, другую технику. Мы с младшим братом Сашей были на подхвате: сортировали зерно на токах, крутили веялку. Летом работали на покосах. Делали из жердей волокуши, запрягали в них быков, накладывали на волокуши копны сена и тащили эти стожки на сеновал.

Именно эвакуированные дети, старики выполняли всю тяжёлую работу. Местные дети и женщины не работали, а их мужчины были только объездчиками или пастухами.

Подарок судьбы

- Вскоре судьба над нами сжалилась, мы встретились с мамой. Видимо, женщин отправили в эвакуацию вслед за нами немного позднее, попали они в райцентр. Как-то наш председатель велел прийти всем детям в клуб, сказал: «Женщин привезут, будете их узнавать». Мы пришли, встали в уголок. Помню, там печку натопили, жарко было. Женщин, которые все были одеты в одинаковые гимнастёрки, чёрные юбки и серые платки, поставили в ряд. Мы смотрели, смотрели. Я всё говорила старшему брату: «Дивись, це наша мама?» Мы не сразу её узнали, и она не сразу нас узнала, потому что за несколько месяцев мы все очень поменялись внешне, исхудали война изменила наши лица. Потом мама поняла, что это мы, закричала, бросилась к нам.

Стали мы жить в той землянке все вместе. Потом свою землянку вырыли на берегу речки. Помню, резали дёрн, выкладывали им стену и потолок, обмазывали глиной вперемешку с соломой. Так и сделали себе жильё с двумя комнатами и коридором. Спали на соломе, соорудили печку.

В 1942 году приехал и отец. Узнал через комендатуру, где мы. Приехал истощённый и больной. Когда оправился, стал работать. На Украине он был мельником, а в Казахстане стал кузнецом, и очень толковым. Ковал косы, лемеха точил к плугам. За работу ему выписывали зерна, крупы. Помню, что у него был отдельный котелок, в котором мама варила еду только для него. Он, как кормилец семьи, ел три раза в день, а мы два.

Конечно, жили впроголодь, на подножьем корму. Весной копали коренья. В Казахстане все сопки стояли белые от подснежников, мы ели их корни-луковички, которые были сладкие. Ели черемшу, кислицу, щавель, как капусту тушили. Охапками эту траву домой носили. Осенью собирали тайком колоски с полей, картошку. Правда, местные объездчики тогда лютовали. Если ловили, били нас нагайками: кнутами с железными гайками на конце.

Мне было очень обидно, что местные не работают. Мы же целыми днями трудились. Прицепят, бывало, тебе на шею сито, насыплют в него 5 килограмм пшеницы, ты идёшь, сеешь, а женщины сзади бороны на себе тащат. И так целыми днями. Неимоверно тяжёлый труд был, а ведь мы были ещё детьми.

В труде

с юных лет

В 1945 году, с 14 лет Елизавета Михайловна стала официально работать дояркой. Доила вручную 23 коровы по 3 раза в день, ухаживала за ними. И отлично справлялась. Её коровки давали каждая по 10 литров молока в день. Взрослые диву давались, как ей это удаётся.

Через несколько лет после войны, когда их семья перебралась в совхоз и стала полноценно работать, получать зарплату, наша героиня была и телятницей, и дояркой, и свинаркой. Только вот образование она так и не получила.

Лаутеншлагеры попробовали вернуться на Украину, но не сложилось. Потом родители перебрались в казахский город Балхаш. Взрослых детей разбросало по разным сторонам. Елизавета Михайловна жила и в Свердловске, и в Верхней Пышме, и в Саранске, работала и на заводе, и штукатуром, и маляром перепробовала почти все строительные специальности. В 55 лет вышла на пенсию, и в старости переехала к сыну в Заречный. Занималась общественной деятельностью, долгое время пела в хоре «Ветеран». Благодаря своему трудолюбию заслужила звания «Труженик тыла» и «Ветеран труда».

В свои 94 года она хорошо помнит всё, что ей пришлось пережить в военные и послевоенные годы. И потому от всего сердца желает, чтобы молодёжь никогда не увидела войны.

Фото автора

Версия для печати