Гнездо Глухаря

ОДНА СУДЬБА НА ДВОИХ

Посвящается моей самой маленькой подруге Ксене, с которой мне придется на долго расстаться…

О, черная гора, затмившая весь свет!

Пора, пора, пора

Творцу вернуть билет

Отказываюсь – быть.

в Бедламе нелюдей

Отказываюсь – жить.

с волками площадей,

Отказываюсь - выть.

с акулами равнин

Отказываюсь плыть –

Вниз - по течению спин.

Не надо мне ни дыр

Ушных, ни вещих глаз,

На твой безумный мир

Ответ один – отказ.

М. Цветаева

-Здравствуй, Котенок. Вот мы встретились вновь.… Не думала что вот так.… Как мерзопакостно тихо здесь. Прости, я не могла приехать раньше. Знаю, ты не любишь ждать. Всегда куда-то спешила, бежала, не замечая ничего вокруг… добегалась. Черт, тебя как-то резко не стало.…Как ты могла? Оставила меня совсем одну…

Скрипнула дверца оградки, проскрипела по первому снегу до лавочки перед до боли знакомой могилки.… С фотографии как всегда мило улыбалось любимое, белокурое создание.

- Вот уже полгода как тебя не стало. Сто раз проходила мимо различных кладбищ, ничего не ощущая. Ну, разве что какую-то грусть. Никогда не могла себе представить, что приду сюда к кому-то. Тем более что этот кто-то будет самым дорогим мне человечком…

Смотри, что я тебе принесла. Да это ромашки. Нет, не искусственные. По дороге зашла в оранжерею. И знаешь, что я вспомнила? Помнишь ты как-то просила меня прочитать тебе мой рассказ про Машу? Ну да тот самый, который я в 13 лет сочинила. Наверно лучше поздно, чем никогда. Слушай. Может не совсем красиво расскажу. Плохо помню уже. Но ты не суди строго…как раньше…

…Наступила осень. Золотая пора депрессии… почему-то именно сейчас мне вспомнилась одна печальная история, хоть и произошла она весной.

Весна. Чудесное время пробуждения природы от зимней спячки. И какой бы грязной и слякотной она не была, настраивает на веру в лучшее. Вот так смотришь, как бежит первый весенний ручеек, и думаешь: вот бы с ним убежали все беды, несчастья, войны людей. Если бы этот ручеек смог смыть всю грязь, пошлость с наших душ, как грязь с асфальта дорог.… Кажется, вот она - весна.

И все у тебя отлично, жизнь идет своим чередом, то, убыстряя темп, то, сбавляя шаг, давая возможность нам “просто-человекам” увидеть и разглядеть как прекрасен, черт возьми, этот безумный мир! Природа словно заигрывает с тобой. Ты чувствуешь? То “строит глазки” балуя первыми теплыми лучиками солнца, и когда ты расслабился, ударит пощечиной-ветром по лицу, и своим крутым нравом как снег на голову. В прямом смысле. Не нравится? А ты что хотел? Весна - девушка с характером, да еще с каким!

Повсюду гуляют влюбленные парочки, которые от холодных порывов ветра жмутся сильнее друг к дружке, согревая свою половинку самым светлым из чувств человечества. Мимо проходят прохожие и с завистью поглядывают на влюбленных.

Именно в такую погоду решалась судьба совсем юной особы. Ее звали Мария - Маня среди друзей. Она сидела на лавочке возле поликлиники. Моросил дождь. Еле сдерживала слезы, от чего боль в голове усиливалась. Нарастала. Ревела зверем, впиваясь когтями в виски. Прохожие не обращали на стонущую девушку никакого внимания. Считая ее не достойной даже вопроса: “У тебя все в порядке?”.

А в больнице, бледная как мел, у врача сидела ее мама. Не веря в то, что она переживет свою единственную дочь… Маше был вынесен страшный и непоправимый диагноз. “Неужели… неу-жели ниче-го нельзя сделать? Совсем? Это что же… моя девочка умре…”. Раздались глухие рыдания. И вот уже медсестра сует под нос женщине вату с нашатыркой, просит выпить воды с успокоительными таблетками.

“Успокойтесь. Пожалуйста, успокойтесь. Я понимаю как вам тяжело…” - поправляя очки, монотонно говорил врач. Он, видите ли “понимает”. Да за десять лет насмотрелся уже. Привык. Выгорел сердцем и душой. Поставит штамп, назначит вторую химиотерапию, которая не поможет. Мать выйдет и услышит за спиной как крикнет медсестра: “Следующий”. Конвейер безнадежных…

…А соль ее слез забирала вода дождя. Никто не видел, что она плакала. … Никогда больше не осуществится ее мечта путешествовать как ее отец. Смысла жить нет. Да и что ей остается до прихода той самой… год, месяц, неделя, а может… день? Конечно, есть еще мама. “Бедная, моя любимая мамуличка. Что же будет с тобой?.. Прости”. Что еще? Что дальше? А если ее спасут?! Спасут, продлят ее существование на год, два.… Жить, осознавая, что ты ничего никогда не сможешь? Или лежать прикованной к кровати? А дальше? Пустота? “Нет! Нет! Нет… Лучше сразу. Чтоб не мучаться…”.

Люди проходили мимо, не замечая Машу как будто ее уже нет. Из больницы вышла мама. Что-то в ней изменилось. Она стала совсем чужой. Вдруг как-то резко постарела. Шатаясь, ме-е-дленно начала спускаться, смотря куда-то далеко, темным тяжелым взглядом, словно вся тяжесть мира вдруг обрушилась на хрупкие плечи женщины. Губы предательски дрожали.… Все ясно. Это конец. Маша молча взяла ее под руку и так, ни проронив, ни слова, они дошли до дома.

…А дома их ждал папа, приехавший из командировки. Он знал, КАКОЙ сегодня день. Он ждал. Долго. Время тянулось словно резина. В каждую минуту готовую разорваться самым страшным образом. И вот. Бац! Нет. Он не вскидывал театрально руки к лицу с воплями “О, Господи! За что?!”.

Нет, он не рыдал. Молча, с трудом сел на стул. Как- то осунулся, нервно достал сигарету из полупустой пачки и закурил…

Дождь не переставал дико хлестать идущих по улице людей. “Странные люди, - думала Маша, – половине из вас так многое дано, но вы не цените этого. Вечно вам чего-то не хватает. Жалуетесь, скулите - этого мало, того недостаточно. Но у вас есть жизнь. А ведь этого больше чем достаточно. А многие гробят себя своими же руками…спиваясь или принимая наркотики. Или просто прожигая свою жизнь, и в конце поймут, что жили не для чего. Было много денег, девушек или парней, кто-то уважал тебя или восхищался твоей красотой, а то что у тебя внутри видел лишь один человек, но ты не заметил его. В конце останешься совсем один…”.

Так не заметно для себя самой Маша вдруг вспомнила, что когда-то любила. Ей стало так тоскливо. “Все бы отдала за то что бы вновь пережить то счастливое время…”. Но теперь это не имеет смысла.

…Всю ночь Маша пыталась уснуть, но попытки были тщетными. Ее ночное бодрствование лишь изредка прерывалось кратковременными потерями сознания. Резко очнувшись, пыталась понять “Где? На каком борту корабля?.. Или еще тут?..”. Осознавая, что еще “тут” хотела встать. Приподнялась, почти встала. И дикая боль разлилась по всему телу. Одной сплошной судорогой рухнула обратно. Молча лежала на кровати. Не было сил даже крикнуть или просто заплакать. “Странно, - думала она, - мне не хочется жить, но так страшно умирать…” …

Она не знала, что в соседней комнате тоже не спали. Родители лежали обнявшись. Мертвая тишина давила на обоих. Что творилось у них в душах? Кто знает.… Каждый думал по-разному, но объединяло их лишь одно. Неужели эта тишина воцарится здесь на долгие годы? Что они могут сделать? Ничего. И сознание бессилия поглощало каждого из них…

…Ближе к рассвету ей все-таки удалось немного поспать, а утром в комнату пришел папа. Как-то виновато улыбнулся и сказал “Ну, что, соня? Собирайся”. Он отвез ее в новую оранжерею. Такую большую, полную самых разных растений: “Выбирай”. Мария долго ходила среди экзотичных цветов, но почему-то ни один не казался ей близким. И вот в самом конце рассадника в углу она увидела его. Это был совсем неприметный, небольшой цветок. На нем не было ни одного цветочка, сплошная зелень.

“Этот”.

…Каждый день Маня навещала своего друга. Он был уникальным, очень редким. Да и цвел всего лишь раз в жизни. Девушка садилась на корточки напротив горшка со своим любимцем, брала платочек, и, рассказывая свои мечты и мысли, нежно вытирала с него капли изумрудных слезинок. “Знаешь, я всегда мечтала жить в своей квартире. И чтоб там был камин. Я завела бы собаку. Такую рыжую, большую, ленивую, с веснушками. Я бы читала Ахматову, укутавшись в плед, горел бы камин, ласково трепала бы морду собаки и изредка поглядывала бы в ее преданные, чуть грустные безмятежные глаза.… Не веришь, что у собак бывают веснушки? А у нас была такая. Юлькой звали. А потом ее украли. Да, еще у нее голубые глаза были…”.

…Так прошел месяц. А потом еще один. Растение и впрямь было дивное. Оно творило чудеса. Маша начала улыбаться. Огонек надежды замерцал где-то вдалеке. Робко.

Однажды она пришла в гости к своему дружку и увидела нечто особенное - он расцвел. Девушка даже не сразу его нашла. “Ух! Да я тебя не узнала!”. Светло-розовые лепестки закрыли всю зелень. “Ну, как я тебе?” - словно спрашивал модник. В тот день она особенно долго сидела в оранжерее. Столько комплиментов, сколько наговорила Маша цветку, не каждая девушка сможет услышать за всю свою жизнь.

И вдруг странная мысль пришла ей в голову. Она немного помолчала, а потом так тихо произнесла “Мы с тобой очень похожи…знаешь, давай договоримся, пока ты будешь цвести, я не умру. А как только упадет последний твой лепесток…”.

Цветок цвел дольше положенного срока почти на месяц. Но все когда-нибудь заканчивается. Он очень старался, но, увы, природа взяла свое. В тот день Маша не смогла прийти и увидеть, как последний лепесток сорвался и, кружась в медленном танце, опускался все ниже, ниже…пока не коснулся грешной земли. И умер в одиночестве.

В тот день Маше стало хуже. Вызвали скорую. Через три часа еще одна нить юной жизни оборвалась… Они оба сдержали свое слово. У них была одна судьба на двоих.

А цветок до сих пор растет, но никогда уже не зацветает…

*************

…Я сидела возле последнего приюта своей самой близкой подруги. В голову лезли грустные воспоминания. Жгучая тоска пробралась куда-то глубоко, подбираясь к самому сердцу. Поток прошлого уносил так далеко, что время, казалось, остановилось. На душе было тяжело и безмятежно. Словно что-то затаилось внутри. Дыхание сбивалось, предательски подступили слезы. Впервые за полгода я расплакалась. Я не люблю плакать. Тем более прилюдно.

- Даже на похоронах не плакала. Держалась. Молчала. Знаю, что ты не любишь когда я плачу. Сейчас прости… не могу я иначе… Да кто здесь мог видеть? А те, кто видел, не мог осудить. Просто не имел права.

- Знаешь, говорят, что когда люди плачут на похоронах душа погибшего не может найти покоя. Ее держат слезы. Знаю что тебя не вернуть. Спи спокойно, Котенок…

- Прости милая, мне нужно идти, но ты не переживай. Я обязательно вернусь. Еще так много не сказано. Совсем времени не хватает. Я еще не рассказала тебе о самом главном. Знаешь, у меня началась абсолютно новая жизнь… Но об этом в следующий раз. У тебя здесь столько соседей! Ты наверно даже тут сумела всех разболтать…

Я уходила. Но совсем ненадолго. Начинало темнеть и мне стало жутко. Нет, не от того, что я шла совсем одна в сумраке по кладбищу. Просто вдруг осознала, что не хочу быть счастливой в одиночку.

Где-то прокаркали вороны, охраняющие вечный покой. Я вглядывалась в фотографии на памятниках. Что-то заставило меня остановится возле одной небольшой могилки. Мария Васюкова. Подсчитала возраст. Ей было всего 15 лет… а сейчас бы было уже 20… Молча, я всматривалась в улыбающуюся милую девочку, с печальными большими глазами и худеньким личиком. Может именно это узкое лицо с высокими скулами и делало ее газа большими… Что же унесло твою жизнь так рано, милая Машенька?.. Тебе бы жить да жить…

- Болела она.

Я вздрогнула. Словно тысячу иголок воткнули разом в мое хрупкое тело. Резко обернулась. За спиной стояла старушка, сгорбленная с костлявыми, тонкими с синеватым оттенком пальцами она держала перед собой высохшую палку, выполняющую функцию трости. Вся в черном дряхлом одеянии. Лица почти не было видно не только из-за выцветшего платка, повязанного на голову, но и потому что ростом была мне чуть ниже плеч. Видно я совсем не заметила, что произнесла вслух последние слова.

-Простите? Что Вы сказали?

- Говорю, болела она. А ты что ж подружку свою навещала?

- Да… давно собиралась. А вы с Машей знакомы были?

- Я тут всех знаю.

От этих слов мне стало как-то не по себе, хоть страшно и не было. Что-то странное было в этой бабушке. Я оглядела кладбище.

- Да ему конца и края не видно. Как же Вы можете всех знать?

Бабушка не ответила. Через какое-то время она лишь сказала

- Ну, поздно уже, иди с Богом. Нече тебе здеся делать. Молода пока. Не время тебе здесь задерживаться.

Не совсем поняла, что она сказала, но все же спорить не стала. У меня и самой не было желания тут задерживаться.

- До свидания, бабушка…

- Прокофья, звать меня. Иди, иди.

Я повернулась и быстро пошла. Хлыстнул ветер. Не знала почему, но мне хотелось бежать и кричать.

- Про Оксиньюшку не забывай. Ждет она тебя.

Хотела повернуть голову, но не могла. Слишком боялась НЕ увидеть старушку. По кладбищу я не шла, и да же не бежала. Я летела! Не видя ничего вокруг. Вдруг резко остановилась. В нос ударил сладкий запах ладана. “Откуда? Откуда она знает? Я не говорила ей имени…”. Теперь уже где-то краем сознания понимая С КЕМ я разговаривала…

Маюрова Дарья

Версия для печати