Свекобра

Выходя замуж за прекрасного принца, редко кто задумывается, что в довесок к нему идёт его мать. Мне в этом плане повезло. Мама моего любимого никогда не вмешивается, не поучает и не притесняет нас с детьми. Она просто приняла факт, что мы появились в жизни её сына, и считается с его мнением. Более того, она балует моих девочек от первого брака больше, чем их родная бабушка.

А вот та самая бабушка… Это отдельная история. Как только бывший муж Степан привёл меня в дом своей матери, я оказалась наркоманкой. Это произошло спустя неделю после того, как мы стали жить вместе.

Придя в гости к его бабушке на выходные, мы решили остаться ночевать. Туда же приехала и его мать. Крепко выпив вместо ужина, она завалилась спать. Вот только нам поспать так и не удалось. Она каталась по полу, завывая, что мы ей что-то вкололи и теперь ей от этого плохо. Кричала так, что соседи прибежали узнать, что случилось. Так стыдно мне ещё никогда не было. А утром она встала как ни в чём не бывало и потребовала у меня чай, будто не смогла сама дойти до кухни.

Я была беременна первой дочкой, когда у Степана умерла бабушка по отцовской линии, и оказалось, что ещё при жизни она написала дарственную на внука. Так мы, наконец, стали жить отдельно в своём доме в частном секторе Заречного.

Зимой мама мужа к нам наведывалась редко. Но с началом весны гостила чуть ли не каждый день. Приходила тогда, когда её сын был на работе. Подпитая, заявлялась с подругой или двумя, ставила на стол бутылку и начинала гонять меня: принеси колбасы, нарежь огурец… Придиралась, что я неправильно всё делаю, называла безрукой.

Я начала сбегать из дома. Просто уходила к дороге, по которой возвращался с работы Степан, и бродила там, пока не встречала его, чтобы вместе вернуться домой. Когда родилась Таня, я уже больше не могла уходить одна, хватала ребёнка, закутывала в одеяло и убегала с коляской. А всё это время соседи наслаждались её «кошачьими» визгами о том, что она лишит меня родительских прав и заберёт мою дочь себе. Ведь я - «чокнутая мамаша, которой нельзя доверить воспитание ребёнка». А когда приходил её сынок, она орала как резаная, что это её квартира, хотя знала, что это не так. Кричала, что если бы не она, то мы бы «давно сдохли с голоду», ведь она нас кормит, таская сумками (свекровь постоянно приносила высушенные на сухари куски хлеба и суп в банках, который самой, видимо, не пришёлся по вкусу).

Но всё это полбеды. Главная беда была в том, что всю нашу совместную жизнь со Степаном ему в голову вдалбливалось, что жена обязана ему ноги целовать. Ведь он дал мне крышу над головой и приносит домой еду. А я так - хомут на его шее. Ничем не занимаюсь целыми днями, всего лишь пашу в огороде, пока моя Танюшка ковыряется рядом в песке, а родившаяся к тому времени Даша спит тут же в коляске. А то, что я готовила, убирала дом, вязала и шила по заказам, даже баню сама топила, свекровь не видела и в счёт не брала. Я уже не говорю о живности, которую завела, чтобы прокормить детей, ведь практически всё, что муж зарабатывал, он начал спускать на гулянки. В общем, как ни крути, я была плохой, и в ножки её сыну кланяться не хотела.

Самое страшное, что Степан поддавался её влиянию. Пусть не сразу, пусть потихоньку, но он начал думать так же, как и его мать. Всё чаще я стала слышать, что живу за его счёт, всё чаще меня попрекали куском хлеба и крышей над головой. А мать его радовалась, когда мы ругались, и прямо говорила, что хочет, чтобы мы развелись, и она забрала бы моих дочек себе.

Когда я начала ловить его на изменах, вместо извинений лишь слышала «сама виновата». И тогда я запланировала сбежать из этой семейки. Оббила все пороги, чтобы выбить младшей дочери садик, хотя ей не было ещё трёх лет. Как только нам дали место в садике, я начала искать официальную работу, чтобы в случае развода не отняли детей, как грозились.

Уходила я от мужа со скандалом и полицией, он и свекровка не хотели отдавать мне детей, попросту закрыли их в доме. Я металась под окнами, а мои девочки плакали в окне и кричали, чтобы папа отпустил их. Но он уже выпил для храбрости и позвонил своей маме, чтобы она срочно приезжала, ведь «шалава решила уйти». Я до сих пор благодарю Бога, что полиция приехала первой, и мы с их помощью смогли сбежать, правда, без вещей, в общагу, где знакомый сдал мне комнатушку в девять квадратов. Но как я была счастлива!

Прошёл год, жизнь постепенно наладилась, и я встретила Сашу. До меня он не был женат, но признался, что очень мечтал о своей семье. Помню, как Саша привёл меня знакомиться со своей мамой. Валентина Ивановна вырастила сына одна, Саше она была и отцом, и матерью. Представляете, каково ей было увидеть женщину, которая стала для его Саши родной, а для неё была абсолютно чужой? Да к тому же невеста была с солидным приданым - двумя дочерьми.

Я, стесняясь, стояла в прихожей, а Саша подбадривал меня. Валентина Ивановна вышла нас встречать.

- Мама, это Галя - моя невеста, - сразу с порога сказал Саша.

Валентина Ивановна взглянула на меня, потом посмотрела на сына и ушла в другую комнату. Саша пошёл за ней: я поняла, что его мама плачет. Мне стало совсем неловко и непонятны были её слезы: неужели я так не понравилась? Но через десять минут Валентина Ивановна вышла и стала нас угощать. Она расспрашивала меня о родителях, о работе, о детях. Говорила спокойно, но чувствовалось волнение. Потом спросила, не торопимся ли мы со свадьбой. Саша тут же одёрнул её, отчего Валентина Ивановна снова прослезилась. Мой любимый просил меня не расстраиваться, окружил заботой и вниманием, постоянно говорил, что мама смирится с тем, что он женится. Валентина Ивановна всё время была подчёркнуто вежлива со мной, но обидных слов не говорила.

После свадьбы мы стали жить у Сашиной мамы. Сын, который ещё вчера был для неё как солнце, «светил» теперь только мне, своей жене. И Валентина Ивановна терпеливо переносила изменившееся отношение единственного сына.

Мудрая женщина, она смогла полюбить моих дочек как родных. Когда у нас родился Антошка, она отдала нам свою спальню, а сама переселилась с маленьким диванчиком на кухню:

- Ничего, и там посплю, - говорила она, - кухня большая - девять квадратов.

Два года ютилась на кухне, пока мы не купили своё жилье. Когда уезжали, Валентина Ивановна плакала. А потом стала приходить к нам несколько раз в неделю. И скажу честно, для меня её посещения стали настоящим отдыхом: она стирала, готовила кушать, приглядывала за детьми. И вот когда мы приобрели всё необходимое для жизни: выплатили кредит за квартиру и машину, - начался у нас с Сашей разлад. Мне казалось, он увлёкся другой женщиной, а муж обвинял меня в том, что я излишне придираюсь к нему. В общем, «подуло ветром» под названием «развод». И кто бы, вы думали, встал на защиту нашей семьи? Моя свекровь Валентина Ивановна. Она не стала занимать чью-либо сторону, не кинулась жалеть и утешать единственного сына, хотя представляю, чего ей это стоило. Она разговаривала с нами по отдельности, и больше всего с Сашей. Она не уговаривала, она пыталась доказать нам, какая у нас хорошая семья и какие мы оба замечательные.

- Растеряете друг друга, потом собраться трудно будет, - говорила Валентина Ивановна. И вскоре всё у нас наладилось: мы снова дружная семья, снова вместе ездим в отпуск.

С той поры прошло двадцать пять лет. За все эти годы я не услышала ни одного грубого слова от свекрови, видела только помощь и понимание с её стороны. И только когда женился Антон, я поняла слёзы Валентины Ивановны, когда Саша впервые привёл меня в её дом. Только тогда мне стало понятно, какое это непривычное и волнующее чувство, когда твой сын - твоя кровинка - говорит матери, что он любит эту, пока ещё чужую для тебя девочку, и женится на ней.

Сейчас моя родная свекровь, которую я называю мамой, уже старенькая, но такая же заботливая и переживающая за нас с мужем, за внуков и правнуков. А мы теперь волнуемся за неё, и всякий раз стараемся выразить ей свою любовь и благодарность. Теперь, живя вместе с мамочкой моего Саши, я ценю то, что она такая, какая есть. Свою бывшую я называю «свекоброй», а Валентину Ивановну - «второй мамой».