Без права умереть

БЕЗ ПРАВА УМЕРЕТЬ

После третьего инсульта Глеб Яковлевич жить больше не захотел. Чувствуя свою полную зависимость от родных, он впал в глубокую депрессию и даже перестал рисовать здоровой правой рукой смешных человечков. До болезни он увлекался карикатурой.

В больницу его больше не брали, и жена стала грубой и невнимательной. Ему так не хватало любви и ласки! Как и большинство инсультников, он был слезлив, а его нечеткая речь раздражала всех домашних. Он отлично понимал, что умереть ему не дают, чтобы не лишиться солидной пенсии. Глеб Яковлевич до болезни занимал ответственную должность, и когда, как говорится, смерть стояла у изголовья среди домашних поднималась тихая паника. Врачей не вызывали, управлялись сами. Сын Паша – студент, будущий врач-эколог, ловко всаживал ему в вену иглу, не забыв припомнить, что отец всю свою жизнь прожил бестолково, не сумел приобрести ни машины, ни дачи. Уж он-то, Пашка, таким дураком не будет. Как диплом врача получит, будет и взятки брать и от подношений не откажется. У Глеба Яковлевича мучительно сжималось сердце, а тут еще жена подключалась, проклиная свою загубленную жизнь и его полнейшую непригодность к решению житейских проблем. Он понимал ее по-своему. Еще не старая, со следами былой красоты, вынуждена была уволиться с работы, чтобы пять лет ухаживать за ним, как за беспомощным ребенком.

Курить ему давали один раз в сутки, и он очень страдал, будучи заядлым курильщиком. Нет, такой жизни он решительно не хотел, и однажды ночью решил затянуть на шее шнур от настольной лампы. Владея только одной рукой, сделал все это очень неловко – уронил настольную лампу на пол. На шум прибежали сонная жена и сын. Опять слезы, ругань. Жена не сдержалась и ударила его несколько раз по лицу, называя неблагодарным. Чего ему еще надо? Лежит чистый, ведро ставят, моют, сколько денег тратят на лекарство. Он отвернулся к стене.… Вот уже и бить начали. За что? Ведь жизнь-то прожил честно, не гулял, не пил, всю зарплату до копейки в семью…

Жена долго рыдала в спальне. Сын ушел досыпать: завтра рано ехать в Екатеринбург, на занятия. А он еще несколько раз в неделю подрабатывал в клубе стриптизером.

Глебу Яковлевичу мучительно захотелось курить. Опять кого-то беспокоить… Он подождал немного и боком стал сползать с дивана на пол. Полз в кухню, как паук, отталкиваясь всей правой стороной тела. Сумел сесть на полу, прислонившись спиной к кухонному шкафу. Чиркнул газовой зажигалкой. Теперь где-то на подоконнике должна лежать пачка папирос, Пашкиных или его, из которой ему выдавали сигаретку с фильтром. Его пачки не было, а вот сынок, видимо, нервничал и забыл. Господи, как плохо, когда одна рука! Он бросил пачку на пол, достал одну папиросу и закурил от газовой горелки. Глубоко затянувшись, он почувствовал резкую боль в груди, но и необъяснимое наслаждение, как и всякий курильщик. Выкурив подряд несколько папирос, преодолевая головокружение и боль, он нашел в себе силы завернуть газовую горелку и сильнее прислонился к шкафу.

“Близкие” ему люди спали, измученные, и не слышали запаха папиросного дыма. Внезапно ему стало легко и хорошо. Он глубоко вздохнул и увидел яркий белый свет.

• Опять идут колоть, не дамся! – мелькнула последняя мысль, и еще он успел заметить, что за окнами посветлело.

Новый день начнется уже без него.

КУМИР

Презрев божью заповедь, Яшка создал себе кумира в лице новоявленного целителя и воскресителя умерших Николая Грабового. К великому неудовольствию супруги Марии Гордеевны, приобрел Яшка великое множество трактатов, брошюр и наглядных пособий и углубился в их изучение. Подтолкнуло Яшку к этому занятию резкое ухудшение здоровья и пренебрежение супруги, которая считала мужа дураком и пропойцей.

- Ты – глупая женщина, - разглагольствовал супруг на кухне. – по врачам шастаешь, денег массу на снадобья тратишь, а результат – фиговый! С унитаза не слазишь – раз, - Яшка загнул один палец, - Суставы скрипят, как ворота несмазанные. А всего-то надо цифровую систему соответственно каждой системы запомнить и представить себя в стеклянной кубической сфере где-нибудь там… в облаках.

- То-то я и смотрю, что ты к стеклянной сфере каждый раз прикладываешься, - Мария Гордеевна ткнула пальцем в початую бутыль водки. – А на унитаз бегаешь чаще меня. Водочка-то паленая, наверное, вот и проносит тебя родимого.

Яшка машет рукой и углубляется в сложные цифровые комбинации.

- Я в сфере…- бормочет он загробным голосом, воздев очи к небесам и зрительно представляя облик своего кумира, полностью отключается от всех мыслей земных.

- А вот и есть справедливость на свете! – радостно возвестила Мария Гордеевна, придя с работы. – Включай-ка, родимый, телевизор. Сейчас тебе твой кумир из “воронка” ручкой помашет. Довоскрешался, сердечный, забрали голубчика. Я сразу распознала афериста и пройдоху, да еще и многоженец, оказывается. Одна законная, а вторая астральная. Обе будут передачи таскать в тюрьму муженьку ненаглядному.

Яшка включил телевизор, и первое, что узрел – своего кумира в спортивной курточке перед следовательским столом. Грабовой восхвалял условия тюрьмы: дескать, чисто, сытно и сокамерники с уважением относятся! Лучшую койку у окна предоставили. Ошарашенный Яшка для начала отправился на унитаз, а затем дрожащей рукой налил стопку водки.

- Вот тебе, матушка, и Юрьев день, - только и сумел произнести Яшка, наблюдая на экране пройдошистое личико астральной жены своего кумира. – А я-то, как космонавт, в этих долбаных сферах крутился. Насморк, правда, прошел, но понос – нет. Видно действительно водка паленая, или вино молдавское с пестицидами.

На экране Николай Григорьевич Грабовой весело махал телезрителям ручкой из тюремного воронка. Дескать, прощай, дурачье, я еще вернусь!

Л. Киценко